• Этимология
• Истоки образа
• Берсерк как колдун
• Берсерк как оборотень
• Бёдвар Бьярки
• «Песнь о Харальде»
• Поздние источники
• «Прядь о Хьяльти»
• Трансформация образа
• Экспериментальная история
• От германцев к скандинавам
• Воины-кабаны
• Последний берсерк

Этимология

Слово «берсерк» («berserk», во множественном числе «berserkir») имеет древнескандинавское происхождение. Наиболее вероятный перевод – «медвежья рубашка». Причём впоследствии от основы «serk» произошло английское «skin», что значит «кожа». Историки-медиевисты предполагают, что буквальное значение слова «берсерк» – человек, который носит медвежью шкуру. В частности, такую трактовку приводит Асгейр Магнуссон в «Исландском этимологическом словаре». К сожалению, нам не известен ни один археологический или документальный источник, который может хотя бы косвенно подтвердить, что скандинавы носили медвежьи шкуры. Поэтому упомянутый вариант перевода поддерживается не всеми исследователями.

Нужно отметить, что на протяжении шести веков среди скандинавоведов доминировала другая версия. Её высказал и обосновал Снорри Стурлуссон, тот самый, которому удалось собрать корпус эддических саг, известный как «Младшая Эдда». По мнению Стурлуссона, в оригинальной словоформе первая часть не «ber» («медведь»), а «bare» («обнажённый»). Оба слова взяты не из древнескандинавского, а из близкого к нему среднеанглийского. Таким образом, Стурлуссон считал, будто берсерками скандинавы называли воинов, сражающихся без доспехов. Опять же, археология и документальные источники этого не подтверждают, да и перевод Снорри сегодня оспаривается.

Истоки образа

Как мы уже поняли, любые обороты типа «воин-медведь» в отношении берсерка являются, по меньшей мере, умозрительными. Однако то, что подобный культ у скандинавов существовал, неоспоримо. Возможно, таких культов было три – берсерки, ульфхеднары и йофурры. Все они бытовали ещё у древних германцев начала нашей эры, а также, по всей видимости, у праиндоевропейцев.

 

Многие исследователи (например, Найджел Пенник и Пруденс Джонс в работе «Позднегерманский культ») говорят о том, что эти воинские объединения изначально были охотничьими и глубоко связаны с тотемизмом (одухотворением объектов живого и неживого мира). Вероятно, впоследствии охотничьи традиции органично трансформировались в воинские, что не является чем-то уникальным. Например, именно так эволюционировала тотемистическая культура племени омаха в Северной Америке.

Точное происхождение древнегерманских культов нам неизвестно. Но есть великолепные археологические подтверждения тому, что конкретно у германцев берсерки и ульфхеднары выглядели примерно так, как их принято описывать применительно к средневековой Скандинавии (хотя назывались они, конечно, по-другому).

Пример – барельефы на Колонне Траяна, которую возвели в честь победы императора Траяна в Дакийских воинах (101-106 годы нашей эры). На колонне помимо прочего изображены германцы в шлемах и с оружием, но без доспехов, буквально с голым торсом. На головы некоторых воинов наброшены капюшоны, напоминающее медвежьи и волчьи морды. То, что это германцы, легко определить по характерным штанам, щитам и клинкам. Наиболее объёмный материал о культе медведя у германских племён собрал Ирвинг Хэллоуэлл в своей работе «Медвежьи обряды в Северном Полушарии».

Берсерк как колдун

К германцам мы ещё вернёмся, а сейчас сосредоточимся на основном предмете разговора. Берсерки довольно часто упоминаются в исландской и скандинавской литературе. Например, в «Саге о людях из Сварвадардаля» есть персонаж по имени Молди, который назван странным словом «полуберсерк» («hálfberserkr»). Это слово ни в одном другом источнике не упоминается, а здесь оно контекстуально использовано как синоним «викинга». Про Молди сказано, что «его не берёт железо; он ходит по огню и кусает край щита». А ещё он «затупляет всякое оружие, на которое посмотрит».

Здесь мы видим, что берсерк – не просто воин, а колдун, который обладает сверхъестественными способностями. Также в саге упоминается, что Молди соблюдает определённые обряды. Например, если он вызывает кого-то на поединок, то бой происходит только «через три ночи после Йоля» (середина зимы, этот праздник под разными названиями был известен всем германским народам и наследовавшим им скандинавам). Герой саги, Торстейн соглашается биться с Молди и берсерк оглашает правила:

Каждый пусть бросит себе под ноги свой плащ, должен на нём стоять и не попятиться ни на ширину пальца. Кто сдаст назад, пусть носит имя ничтожества, тот же, что продвинется вперёд, будет зваться доблестным мужем везде, куда бы он ни пришёл. Три меры серебра заплатит тот, кто проиграет – будет изранен или неспособен сражаться… У нас такой обычай, чтобы у каждого было три щита: если щит расколот, брать другой.

Затем Молди спрашивает у Торстейна, каким мечом тот будет сражаться. Торстейн показывает ему один меч, но не показывает второй, который он получил от своего ярла. Таким образом, Торстейн защищается от берсерка, взгляд которого тупит клинки. Кроме того, второй меч героя обладает некоей колдовской силой, хотя её суть не раскрывается. В итоге, Торстейн срубает голову Молди. После гибели берсерка ярл приказывает истребить всех воинов, которые приехали вместе с ним.

В этой саге говорится, что Молди и подобные ему «не знают страха и грызут свои щиты». Так как подобные упоминания не единичны, некоторые исследователи полагают, что берсерки перед боем входили в некий транс. Возможно, они кричали и ревели, впадая в неистовство. Это являлось их отличительной чертой – введение себя в некое изменённое состояние, которое, как подразумевается, позволяло воину не чувствовать усталости и боли. Тем не менее, ложны любые утверждения о том, что берсерки могли прорывать строй противника и вносить хаос в его ряды. Во-первых, ни один источник о подобном не упоминает. Во-вторых, это абсолютно нереально, но к данному вопросу мы ещё вернёмся.

В исландско-английском словаре 1874 года под авторством Ричарда Клисби и Гудбранда Вигфуссона в связи с берсерками упоминается слово «berserksgangr». Его перевода в словаре нет, но в комментариях указано, что речь идёт о состоянии, когда берсерки «ревут как звери, у них пена идёт изо рта и они кусают железную окантовку своих щитов». Кстати, в этом замечательном источнике можно найти обширный перечень саг, где упоминаются берсерки и ульфхеднары. Некоторые из этих текстов мы сегодня тоже подробно рассмотрим.

Берсерк как оборотень

В уже упомянутом среднеанглийском языке есть слово «hamask», которое используется для сокращения оборота «войти в состояние берсерка» или «стать как берсерк». При этом оригинальное английское слово переводится как «изменить форму», на основании чего некоторые исследователи (например, Хильда Дэвидсон) предприняли попытку буквально трактовать соответствующие эпизоды из скандинавских саг. По их мнению, слово «hamrammr» в отношении берсерков указывает на то, что они буквально становились медведями, то есть являлись оборотнями.

В подтверждение этой мысли действительно можно привести несколько текстов. Например, эпизод, потенциально описывающий состояние «hamrammr», присутствует в «Саге о Хрольве Жердинке». Правда, речь здесь идёт не о берсерке, по крайней мере, искомый персонаж не идентифицирован как берсерк.

По сюжету «Пряди о Бёдваре», Бьёрн, сын конунга Хринга, был проклят коварной королевой Хвит, которая ударила его волчьей перчаткой и предрекла, что он превратится в медведя. Бьёрн (чьё имя, кстати, так и переводится – «медведь») действительно стал животным, но сохранял этот облик только ночью, днём же вновь обращался человеком. В людской форме он приходил к своей возлюбленной Бер, которая забеременела от него.

Защищая себя и Бер, Бьёрн принял обличье медведя и сразился с воинами конунга, которые пришли за ним. Бьёрн убил многих, а некоторых попросту разорвал пополам. Израненный оборотень двинулся на конунга, который стоял позади своих воинов, но не смог дойти до него. Медведь погиб, но беременная Бер выжила.

В этом сюжете нет акцента на том, что Бьёрн был воином. Как сын конунга и соправитель он, разумеется, умел сражаться, руководить дружиной и страной. Тем не менее, упор сделан на его человечность. Бьёрн в обличье медведя не намерен драться, пока его не вынуждают. Хотя, по-видимому, временами он не контролирует себя, в ярости убивая скот (что важно – Бьёрн делает не для пропитания).

То есть, хотя речь здесь не идёт о берсерке, сам факт превращения человека в медведя подкрепляет гипотезу Хильды Девидсон. Плюс присутствует бесконтрольная ярость. Важно отметить, что в «Саге о Хрольве Жердинке» при описании Бьёрна в обличье медведя используется слово «híðbjǫrn», которое дословно можно перевести как «берложный медведь». Это же слово упоминается в «Саге об Одде Стреле» и «Саге о Греттире», где говорится, что такой медведь «ярился, не щадил ни людей, ни скота». Очевидно, речь идёт о медведе-шатуне, который в фольклоре скандинавов приобрёл мистический ореол.

Также в нескольких местах Бьёрн назван словом «grábjǫrn». Перевод до сих пор не ясен. Это же слово присутствует в других «Прядях» при описании троллей. Тролли либо ходят в накидках из серого медвежьего меха, либо покрыты таким мехом. Здесь важно заметить, что серый цвет в древнескандинавских и древнеисландских текстах всегда связан с колдовством. В более поздних источниках вроде «Саги о Теоделе» появляется слово «grábjarnarhamr», которое переводят как «колдовское обличье серого медведя». В «Саге об Эгиле», когда Скаллагримссон едет к Харальду, с ним путешествует группа странных людей. Эгиль чувствует их сверхъестественность и думает, что они больше похожи на троллей, чем на людей.

Бёдвар Бьярки

Вернёмся к «Саге о Хрольве Жердинке». Бер, беременная от оборотня Бьёрна, родила трёх мальчиков. Их история долгая и интересная, но её пересказ лежит за пределами темы нашего сегодняшнего разговора. Достаточно сказать, что третий сын Бёрна – Бёдвар Бьярки, стал в итоге лучшим воином Дании, убив в поединке берсерка, служившего Хрольву.
Более того – Бьярки мог входит в транс и воплощать свой дух в форме огромного неуязвимого медведя. Это не единичный эпизод, такое явление в древнескандинавских текстах называется «hugr». В «Саге о Хрольве Жердинке» призрачный медведь едва не сокрушил вражескую армию в одиночку, но бывший раб по имени Хьялти был обеспокоен тем, что Бёдвар не участвует в битве. Он нашёл его и разбудил. Когда Бьярки вышел из транса, медведь исчез и армия конунга Хрольва потерпела поражение. Этот же эпизод присутствует в «Речах Бьярки».

Сложно сказать, являлся ли Бёдвар берсерком. С одной стороны, он определённо великий воин, и пусть Бьярки не превращается в медведя, как его отец, он умеет призывать дух этого животного. Однако нигде по сюжету саги Бёдвар не впадает в ярость, и эпизод, где он сражается с берсерками, явно противопоставляет его этим воинам.
Кстати, есть мнение (высказанное, в частности, известным британским медиевистом Томасом Шиппи), что Бьярки и Беовульф изначально были одним персонажем и у обеих историй один источник. Это можно подтвердить в том числе переводом имени Беовульфа, дословно оно означает «пчелиный волк» – широко используемый скальдами кеннинг медведя.

«Песнь о Харальде»

Теперь предлагаю рассмотреть подробнее несколько источников, в которых берсерки чётко идентифицированы. Сразу отмечу, что в ранних сагах они имеют акцентировано положительный контекст, это лучшие воины и телохранители королей. Но со временем литературные берсерки превращаются в бандитов и бродячих убийц.

В этом нет ничего удивительного, ведь христианизация европейского севера проходила неорганично, а местами даже кроваво и жестоко. Изначальные верования скандинавов искоренялись всеми возможными способами, включая подмену понятий в художественной культуре. Именно так, например, появился миф о Фрейе и Брисингамене. Аналогичным образом с лёгкой подачи Стурлуссона посмертие в эддических мифах обрело полярность, которой там никогда не было…

Так или иначе, в поздних христианских работах (которые во множестве приводит Бенджамин Блейни) берсерки уже прочно ассоциируются с нечистой силой, в их отношении даже используются обороты вроде «языческий дьявол» («heathen devil»).

Впервые слово «берсерк» упоминается в саге «Песнь о Харальде» (этот текст также известен под названием «Речи Ворона»). Сагу написал Торнбьёрн Хорнклови в конце IX века. Произведение посвящено Харальду Прекрасноволосому (ранее – Харальду Косматому), первому королю Норвегии.

«Песнь о Харальде» примечательна по многим причинам. Для нас она важна потому, что, во-первых, даёт первое представление о берсерках («berserkja»). Во-вторых, здесь упоминается ещё один воинский культ средневековых скандинавов, который, несомненно, был воспринят от германцев. Я говорю про ульфхеднаров («ulfheðnar»). В некоторых русскоязычных текстах слово переведено как «волчьешкурые», что вполне справедливо.

Обращаю внимание – по тексту саги не вполне понятно, являются ли берсерки и ульфхеднары разными воинскими культами. В одном эпизоде они чётко градированы:

Ревели берсерки,
кончалась битва,
ульфхедины выли,
потрясая железом.

Здесь вы видите слово «ульфхедин», которое считается вариантом множественной формы для «ульфхеднара». Но сомнения вызывает тот факт, что дальше, когда валькирия спрашивает у ворона про берсерков, он начинает отвечать про ульфхеднаров:

Спрошу про берсерков,
рек трупов бражников:
в войска готовы ли
мужей отважнейших
ворваться яростно?

Зовут волчьешкурыми
тех, что кровавый
щит в сечу несут,
в сраженьи окрашенный,
когда идут в бой,
где дерутся плеч-о-плеч.
Только таким отважным,
думаю, доверяется,
князь, их видавший в битве,
щиты врагов разрубающих.

Возможно, здесь ульфхеднары не отделяются от берсерков потому, что концептуально между ними не было различий. Это умелые и доблестные воины, которые выходят против лучших бойцов противника и сокрушают их строй. Но при этом, хотя в первом приведённом эпизоде мы видим неистовство берсерков и ульфхеднаров, во втором эпизоде наше внимание акцентируется на том, что они бьются «плеч-о-плеч», то есть соблюдают дисциплину и действуют отнюдь не как безумцы, жаждущие крови.

В этом же источнике упомянут Торир Длиннолицый, один из врагов Харальда. Подробнее о нём можно узнать из «Саги о Харальде Прекрасноволосом» (входит в «Круг Земной» Стурлуссона). Там говорится:

Торир Длиннолицый поставил свой корабль вплотную к кораблю Харальда конунга. Торир был могучим берсерком. Схватка была здесь очень ожесточенной, но в конце концов Длиннолицый пал. Все люди на его корабле были перебиты.

Здесь мы тоже не видим никаких упоминаний или хотя бы косвенных указаний на боевой транс берсерка. Очевидно лишь, что речь идёт о выдающемся воине и лидере. Кстати, возвращаясь к «Песне о Харальде», хочу отметить важный момент. На некоторых русскоязычных ресурсах (включая, прости Один, Википедию) утверждается, что в этом тексте есть следующие строки:

Берсерки, облаченные в медвежьи шкуры, рычали, потрясали мечами, кусали в ярости край своего щита и бросались на врагов. Они были одержимы и не чувствовали боли, даже если их поражало копье. Когда битва была выиграна, воины падали без сил и погружались в глубокий сон.

Википедия даже приводит оригинальный текст, который действительно присутствует в тексте саги, но переводится совершенно по-другому. Не вполне понятно, откуда взялась это ошибка, либо имеет место намеренное искажение фактов. Так что если вы действительно хотите углубиться в тот или иной исторический вопрос, не доверяйте слепо переводам. Особенно опубликованным на столь спорных ресурсах. Работайте с первоисточниками или хотя бы с английскими или немецкими переводами оригинала.

Ещё раз подчёркиваю – в «Песне о Харальде» не говорится, что берсерки были облачены в медвежьи шкуры, кусали край щита и в ярости бросались на врагов. Подобные описания действительно есть, например, в начале разговора я приводил цитату из «Саги о людях из Сварвадардаля». Но там, как мы помним, не упоминается, что берсерк не чувствует боли или что он погружается в сон после битвы. Более того – Молди, герой той саги, назван «полуберсерком», и это слово больше нигде не встречается.

Поздние источники

Идём дальше. После Торнбёрна Хорнклови, который писал о берсерках в IX веке, они резко пропадают из саг почти на 400 лет. Либо же до нас те источники попросту не дошли, что тоже вполне вероятно. Так или иначе, читаем в «Саге об Инглингах» Снорри Стурлуссона:

Один мог сделать так, что в бою его недруги становились слепыми или глухими или наполнялись ужасом, а их оружие ранило не больше, чем хворостинки. Его же воины бросались в бой без кольчуги, ярились, как бешеные собаки или волки, кусали свои щиты, и были сильными, как медведи или быки. Они убивали людей, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда. Такие воины назывались берсерками

Обратите внимание – волки и медведи упоминаются вместе в общем контексте, хотя про ульфхеднаров здесь не говорится, только про берсерков. Причём Снорри называет их воинами Одина, что подтверждает идею об элитарности этого воинского культа. Ведь Один как бог-воин покровительствовал военной аристократии, а защитником обычных дружинников, ополченцев и вообще всех людей являлся Тор. Интересно отметить, что в переводе «Саги об Инглингах» М.И. Стеблин-Каменского есть следующий комментарий:

Подверженность приступам бешенства была, вероятно, психическим заболеванием, похожим на ликантропию или амок (у малайцев). По-видимому, во время приступа этого заболевания человек делался нечувствительным к боли и верил в то, что он превратился в волка или медведя. Берсерков звали также «волчьи шкуры», а само слово «берсерк» (berserkr) значит «медвежья шкура». Но в сагах берсерк – это также разбойник, который притесняет мирных жителей, вызывая их на поединок и отнимая у них жён и добро.

Не вполне понятно, с чего вообще Стеблин-Каменский высказал предположение о психическом заболевании. При этом, как мы видим, он не разделяет берсерков и ульфхеднаров, считая их одним и тем же воинским культом. Также он упоминает, что в сагах берсерки относятся к деклассированным элементам. Однако здесь нужно учитывать, что без преувеличения легендарный филолог-скандинавист делал свой перевод Эдды Стурлуссона в период с 1950-х по 1970-е годы. Тогда он попросту не владел многими источниками, которые есть у нас сегодня.

Выше я упомянул «Круг Земной» Стурлуссона, в этом источнике есть несколько эпизодов с берсерками. Один мы уже рассмотрели – про Торира Длиннолицего. Здесь берсерк – это великий воин, и никаких отсылок к ярости или боевому трансу. В аналогичном эпизоде про Кари из Бердлы сказано, что «он был могущественным берсерком и приближённым Харальда». То есть – снова указание на воинское мастерство и элитарность, но никаких сторонних атрибутов. Наиболее объемную цитату приведу целиком:

Весной Харальд конунг стал собираться в морской поход. Зимой по его распоряжению был построен большой и роскошный корабль с драконьей головой на носу. Он отрядил на него свою дружину и берсерков. На носу должны были во время боя стоять самые отборные воины, так как у них был стяг конунга. Место ближе к середине корабля занимали берсерки. Харальд конунг брал в свою дружину только тех, кто выделялся силой и храбростью и был во всем искусен. Только такие люди были на его корабле, и он мог набирать себе в дружинники лучших людей из каждого фюлька.

Берсерки занимают место подле конунга в центре корабля. Они телохранители своего вождя, то есть – самые умелые и отважные воины. Берсерки чётко дистанцированы от дружинников, хотя про тех тоже сказано, что они выделяются силой и храбростью. Получается, что берсерки – это лучшие из лучших, но они находятся вне стандартной иерархии. Действительно, похоже на элитарный воинский культ.

В седьмом томе «Деяний данов» Саксона Грамматика есть описание некоего Хардбина, который, возможно, являлся берсерком:

В это время некто Хардбин, приехавший из Хельсингленда, прославился тем, что чинил насилие над женщинами, и убивал любого мужчину, который мешал ему. Он предпочитал женщин благородных; и чем выше было происхождение его жертвы, тем больше радости приносило ему насилие.

Ни один человек, осмелившийся вслух сравняться в доблести с Хардбином, не остался безнаказанным. Он был так огромен, что рост его достигал девяти локтей. При нём всегда находилось двенадцать воинов, обязанностью которых было удерживать Хардбина, когда на него нападала ярость в предчувствии битвы.

Хальвдана попросили убить Хардбина и его защитников поодиночке; и он не только обещал это сделать, но также заверил всех в своей неминуемой победе. Когда Хардбин услышал это, его охватило инфернальное безумие. Он яростно откусывал и пожирал края своего щита; он хватал ртом горящие угли и проглатывал их; он проходил невредимым через смертоносные языки пламени. И, наконец, когда он преодолел все виды безумия, Хардбин направил свой меч в сердца шести своих защитников.

Неизвестно, было ли это безумие вызвано жаждой битвы или его природной свирепостью. Так или иначе, с оставшимися шестью защитниками он напал на Хальвдана, который расплющил его ударом молота невероятных размеров. Так Хардбин лишился и победы и жизни; выплатив наказание как Хальвдану, которому он бросил вызов, так и королям, чьих дочерей он жестоко изнасиловал.

Подобное описание есть и в «Саге о Греттире» (ориентировочно XV век). А вот ещё один фрагмент из того же тома «Деяний данов»:

У него было семеро сыновей, которые были столь искусны в колдовстве, что зачастую, внезапно охваченные дикой яростью, страшно выли, грызли зубами свои щиты, глотали раскалённые угли и проходили через любой огонь, зажжённый перед ними. И нельзя было усмирить их безумие иначе, чем либо крепко связав их, либо позволив им устроить ужасную резню среди людей.

Кусание щита и бесконтрольная ярость – здесь мы видим те же атрибуты берсерка, которые встречаются у Стурлуссона, но которых нет в более ранних источниках. Причём во втором эпизоде Саксон Грамматик объясняет способности берсерков колдовством.

«Прядь о Хьяльти»

Важно отметить, что к тому моменту, когда были написаны «Деяния данов» Грамматика и «Круг земной» Стурлуссона, статус берсерков в обществе изменился. Всё началось с ярла Эйрика Хаконссона, который, согласно «Саге о Греттире», запретил хольмганги (поединки чести). Ориентировочно это произошло в 1014-1015 годах, до похода Эйрика в Англию. Исландский свод законов «Серый гусь» в списке 1157 года объявляет берсерков вне закона.

За этот период до нас дошло всего два текста, где упоминаются берсерки. В «Саге об Одде Стреле» герой сначала встречает пятерых берсерков, которые являются умелыми воинами и приходятся друг другу братьями. Во второй раз он сражается с двенадцатью берсерками-разбойниками, и они тоже братья. Далее в одном из сюжетов упоминается Эйтьов, который:

…был столь великим берсерком и героем, что никто не считался героем большим, чем он, и в походе у него никогда не было меньше восемнадцати кораблей.

Таким образом, в первом эпизоде отношение рассказчика к берсеркам нейтральное, во втором – резко негативное, в третьем – подчёркнуто положительное. Ни о какой ярости, кусании щитов или медвежьих/волчьих шкурах упоминаний нет. Однако у нас есть ещё один текст, в котором присутствуют берсерки. Этот текст входит в уже упомянутую «Сагу о Хрольфе Жердинке», он называется «Прядь о Хьяльти». Источник датируется XIV веком, хотя, предположительно, описывает события V-VI веков.

По сюжету «Пряди», берсерки конунга Хрольва возвращаются из похода домой на зиму. В связи с чем Бёдвар расспрашивает Хьяльти про обычаи этих прославленных воинов. Хьяльти рассказывает, что когда берсерки возвращаются, они спрашивают у каждого, кто им встретится, не считает ли он себя равным им в храбрости. И начинают они с самого конунга. Конунг традиционно отвечает уклончиво, признавая, что благодаря им он одержал множество побед. Разумеется, никто после этого не рискует бросить берсеркам вызов. Бёдвар замечает, что, по сути, они всех называют трусами и люди молча принимают это оскорбление.

На вторую ночь после Йоля в дом конунга вошли двенадцать берсерков, «все серые от железа, словно размолотый лёд». Это важное указание, которое нередко подчёркивается в сагах – берсерки «серые» или «в сером». Выше я упоминал, что серый цвет в текстах IX-XI веков указывает на колдовство. Однако в более поздних источниках эти обороты нужно понимать буквально. В «Пряди о Хьяльти» автор прямо поясняет, что здесь подразумевается. Берсерки одоспешены.

Учитывая период и регион, очевидно, они в кольчугах и шлемах. Это концептуальный момент, потому что в эпоху переселения народов, а также в раннем средневековье позволить себе полный защитный комплект могли очень и очень немногие. Фактически единицы, приближённые конунга. То есть берсерки действительно являлись прославленными воинами и ветеранами многих походов. Они брали богатую добычу и тратили немало средств на качественное обмундирование, которое помимо статуса повышало их выжимаемость и эффективность в бою.

Возвращаемся к сюжету саги. Глядя на берсерков, Бёдвар спрашивает у Хьяльти, неужели он тоже поведёт себя как трус. Хьяльти отвечает, что не умеет бояться, поэтому готов бросить вызов всем берсеркам сразу. Тем временем воины подходят к конунгу со своим традиционным вопросом и вскоре оказываются рядом с Бёдваром:

Бёдвар сказал, что считает себя не равным им по храбрости, а храбрее, в чём бы их ни испытывали, и нет нужды вонючему сыну кобылы расхаживать взад-вперёд, словно свинье. Он подскочил к берсерку, поднял его, а тот был в полном боевом облачении, и швырнул его вниз так, что берсерк с проклятием упал и сломал кость. Хьяльти в свою очередь поступил так же. Тогда случился великий шум в палате, и конунг Хрольв посчитал, что окажется великой бедой, если свои же люди поубивают друг друга. Он соскочил с трона к Бёдвару и приказал всем успокоиться и вести себя достойно. Бёдвар же сказал, что скорее расстанется с жизнью, чем признает себя хуже. Конунг Хрольв заметил, что это было бы легко сделать, и велел берсерку встать, и Хьяльти по приказу конунга сделал так же.

Дальше конунг Хрольв произнёс мудрую речь о том, что негоже славным воинам убивать друг друга. Пусть лучше ярость их прольётся на его, конунга, врагов. Все согласились с ним и пир продолжился. Берсерки здесь показаны двояко. С одной стороны, мы видим явные подтверждения их воинского мастерства и заслуженного статуса. В то же время они ведут себя недостойно, провоцируя других воинов.

Трансформация образа

Резюмируя эту часть разговора, развёрнуто продублирую тезисы, с которых начинал. В ранних источниках берсерки – лучшие воины, телохранители конунга и его приближённые. Они сильны, опытны и дисциплинированы (держат строй в бою, как сказано в «Песне о Харальде»). Те берсерки, по всей видимости, пользовались всеобщим уважением и действительно представляли собой элитарный воинский культ. Однако мы не видим никаких указаний на то, что в бою они входят в транс, ярятся или ведут себя неадекватно.
В поздних источниках (включая труды Снорри Стурлуссона) образ берсерков сильно меняется. Тут уже и ярость, и кусание щита, и откровенно вызывающее поведение. Тем не менее, в некоторых эпизодах берсерки по-прежнему описываются как великие воины и даже лидеры (например, Эйтьов из «Саги об Одде Стреле»). Двоякость образа сохраняется вплоть до последнего литературного произведения, где встречаются берсерки. Это «Сага о Хрольфе Жердинке» в списке XV века. Однако даже там нет ни слова о ярости и медвежьих шкурах.

Как я уже отметил, в 1157 году берсерков в Исландии объявили вне закона. В этот период отношение к ним и начинает меняться. О причинах мы тоже поговорили – христиане таким образом успешно вытесняли местные обычаи и культурные артефакты. Тем не менее, берсерки как воинский культ не исчезли. На посту приближённых короля, его телохранителей и лучших воинов в дружине их сменили хускарлы. Они появились в Норвегии, Исландии, Дании ориентировочно в X-XI веках, а затем вместе с Кнудом Великим пришли в Англию. Известно, что хускарлы имели особый статус и подчинялись собственному своду законов.

Вероятно, хускарлы наследовали хирдманам, воинам, составлявшим хирд – регулярную дружину конунга (в противовес тингаманам – наёмникам). Со временем ветераны хирда получали лучшее снаряжение и положение приближённых. Таким образом появилось новое сословие. Кстати, «хускарл» («húskarl») так и переводится с древнескандинавского – «приближённый» или «телохранитель». Так что вряд ли берсерки не смогли найти себе место после того, как их культ фактически упразднили. Профессиональные воины всегда были нужны скандинавским королям.

Экспериментальная история

Хочу обратить ваше внимание на один любопытный момент, о котором из историков-медиевистов упоминал только Родерик Дейл. В частности, об этом говорится в его докторской диссертации «Берсерки: анализ и пересмотр образа в литературе и реальной жизни». Само название работы важно, особенно часть «в реальной жизни». Дейл подошёл к вопросу с практической точки зрения, пообщался с людьми, которые занимаются экспериментальной историей, и получил недвусмысленный вывод – разговоры о том, как берсерки, неистово вопя, врезались во вражеский строй и прорывали его, являются не более чем фантазией.

Я 18 лет занимаюсь исторической реконструкцией. 9 лет – раннесредневековой Скандинавией. И могу с уверенностью сказать, что Родерик Дейл прав на все сто. Единственное, чего можно добиться набеганием на стену щитов рассыпным строем в припадке неистовой ярости, это в ближайшие мгновения оформить себе экспресс до Вальхаллы. Или до Фольквангра, тут уж как повезёт. Скандинавы были весьма искушены в тактике пешего, морского боя, стремительных рейдовых атак. Поэтому в оригинальных текстах из наиболее древних списков (вроде «Песни о Харальде», которая датируется IX веком), мы видим, что берсерки сражаются строго плечом к плечу. И побеждают.

Очевидно, что залогом победы здесь выступает сумма трёх факторов – воинский опыт, качественное снаряжение и грамотные стратагемы. Но вы вправе усомниться и сказать, что дыма без огня не бывает. Ведь откуда-то Снорри и другие более поздние источники взяли информацию о той самой ярости берсерков, которая буквально вошла в легенды? Чтобы ответить на этот вопрос, ввернёмся в I-II века нашей эры. В Рим. И обратимся к трудам Публия Корнелия Тацита, который писал о германцах следующее:

…Едва возмужав, они начинают отращивать волосы и отпускать бороду и дают обет не снимать этого обязывающего их к доблести покрова на голове и лице ранее, чем убьют врага. И лишь над его трупом и снятой с него добычей они открывают лицо, считая, что наконец уплатили сполна за своё рождение и стали достойны отечества и родителей; а трусливые и невоинственные так до конца дней и остаются при своём безобразии. Храбрейшие из них, сверх того, носят на себе похожую на оковы железную цепь, что считается у этого народа постыдным, пока их не освободит от неё убийство врага. Впрочем, многим хаттам настолько нравится этот убор, что они доживают в нём до седин, приметные для врагов и почитаемые своими. Они-то и начинают все битвы.

Это он пишет о племени хаттов. А вот строки из его «Германии», посвящённые племени хариев:

…Превосходя силою перечисленные только что племена и свирепые от природы, они с помощью всевозможных ухищрений и используя темноту, добиваются того, что кажутся ещё более дикими: щиты у них черные, тела раскрашены; для сражений они избирают непроглядно тёмные ночи и мрачным обликом своего как бы призрачного и замогильного войска вселяют во врагов такой ужас, что никто не может вынести это невиданное и словно уводящее в преисподнюю зрелище…

К слову, Тацит никогда не был в землях, населённых германцами. Он их мог видеть только в качестве рабов. Источниками для него являлись рассказы ветеранов, которые, несомненно, могут считаться точными свидетельствами лишь в весьма относительной степени.

К тому периоду, когда Тацит писал «Германию», в среде римских поэтов активно использовался оборот «Furor Teutonicus», что в переводе с латинского означает «тевтонская ярость». Тевтоны – германское племя, проживавшее в Ютландии. Но римляне всех германцев считали варварами, поэтому оборот «Furor Teutonicus» применяли повсеместно.

От германцев к скандинавам

Есть и другие свидетельства тому, что у германцев имели место воинские культы. Кажется вполне вероятным, что они трансформировались с течением веков, но не исчезали полностью, и у скандинавов, которые являются прямыми потомками целой группы германских племён, эти культы обрели форму тех самых берсерков и ульфхеднаров. При этом для христианских историков, которые, несомненно, считали скандинавов варварами, как когда-то их предков – германцев, было в порядке вещей демонизировать язычников (вновь отсылаю к работам Бейли). То есть с одной стороны скандинавские воинские культы действительно походили на германские, с другой же – христиане получили благодатную почву для своих излюбленных приёмов по очернению местных традиций с целью их тотальной подмены.

На эту тему можно говорить ещё долго, но сегодня у меня другая цель. Я довольно подробно рассказал про берсерков и лишь немного затронул ульфхеднаров. При этом ничего не было сказано о третьем культе, заявленном в названии стрима, – йофурры. На самом деле, упоминания ульфхеднаров крайне малочисленны. Я уже привёл цитату из «Песни о Харальде», где ульфхеднары тождественны берсеркам или же представляют обособленный, но аналогичный культ. Также об ульфхеднарах говорится в «Саге о людях из Озёрной Долины»:

Это была величайшая из битв конунга Харальда. Тогда был с ним Рёггвальд из Мёри, и множество других могучих предводителей, и те берсерки, которые назывались ульвхединами-волчьешкурыми

Тут речь идёт о том же событии, что и в «Песне о Харальде». А интересно то, что ульфхеднары (ульфхедины) выступают здесь разновидностью берсерков. Ещё одно упоминание есть в «Саге о Греттире» (напоминаю, это источник XV века, известный в списках XVII века):

Тогда, по слову конунга, бросились вперед его берсерки. Их звали волчьи шкуры, не брало их железо, и ничто не могло устоять перед их натиском.

И снова мы видим, что ульфхеднары – это не самостоятельный культ, а «подвид» берсерков или даже их альтернативное название. Больше упоминаний об ульфхеднарах нет. Но в «Саге об Эгиле» присутствует берсерк по имени Квелдульф, что в переводе означает «Вечерний волк» или «Сумеречный волк». По сюжету, он является оборотнем и превращается в волка. Однако назван берсерком.

Учитывая эти упоминания, нет сомнений, что ульфхеднары существовали, как некая воинская общность. Более того, это подтверждается археологией. Например, у нас есть бронзовые матрицы для чеканки пластин на шлемах, обнаруженные в Торслунде и датируемые вендельским периодом, ориентировочно VI-VIII века. На одой из пластин изображён предположительно Один (на это указывает характерный шлем и выделенный левый глаз), а рядом с ним – воин с головой волка. Учитывая одежду воина, скорее всего речь идёт не об оборотне, а о накинутой сверху волчьей шкуре. Присутствие Одина позволяет предположить, что перед нами представитель элитарного воинского культа.

 

Аналогичное изображение воина в шкуре волка есть и на германских артефактах эпохи переселения народов (например, обкладка ножен из Гутенштайна). А ещё на золотых рогах из Галлехуса среди целого ряда весьма спорных изображений присутствует воин с головой волка. А рядом с ним изображён воин с головой птицы, возможно – ворона.

 

Другой воин в шкуре (тут, вероятно, шкура медведя) изображён на руническом камне VG 56 в Келлбю, Западный Готланд. Таким образом, мы можем с полным правом утверждать, что у скандинавов были и берсерки и ульфхеднары. Оба представляли собой элитарные воинские культы и они чем-то явно отличались. Но чем именно (помимо шкур), мы не знаем.

Воины-кабаны

Наконец, йофурры («jöfurr», примерный перевод «воин-кабан»). Это лишь гипотеза, основанная на том, что у скандинавов подтверждённо имел место культ кабана. Подтверждается в первую очередь мифологией. Например, ван Фрейр ездил на золотом механическом кабане Гуллинбурсти, а в «Саге о Хьёрварде» упоминается, что в жертву этому богу приносили именно кабанов. Кроме того, на пластинах из Торслунда помимо Одина с ульфхеднаром присутствуют два воина в шлемах с кабаньими головами. Таких шлемов не обнаружено. Высказывается предположение, что это были некие ритуальные элементы костюма.

Хочу обратить внимание на то, что в русскоязычном Интернете по этой теме (впрочем, как и по любой другой) есть масса откровенных глупостей и фантазий. Например, я несколько раз встречал упоминание неких свинфилкингов, которые якобы являлись теми самыми воинами-кабанами. Так вот, слово «свинфилкинг» («svinfylking») в переводе означает «голова свиньи». Так назывался клиновидный строй, который скандинавы использовали ещё с железного века. Кстати, в сагах говорится, что этим тактическим решением со смертными поделился Один. Да, это та самая «свинья» тевтонов. Слово «свинфилкинг» ни к какому культу отношения не имеет. Так что о существовании воинов-кабанов мы утверждать не можем, в отличие от воинов-медведей (берсерки) и воинов-волков (ульфхеднары).

Кстати, как раз клиновидный строй и был предназначен для того, чтобы «взломать» стену щитов противника, которую скандинавы, да и вообще все европейские народы того периода активно использовали в качестве базового тактического решения. Конкретно у скандинавов глухой щитовой строй назывался скьялборг («skjaldborg»), дословный перевод – «стена щитов». У меня на этот счёт есть отдельный стрим, поэтому не буду углубляться.

Последний берсерк

Думаю, разговор о берсерках справедливо завершить историей о норвежском воине, который, будучи вооружён бродексом, в одиночку зарубил сорок англичан. Это произошло во время Битвы при Стамфорд-Бридже 25 сентября 1066 года. Немного контекста. В январе 1066-го умер король Англии Эдуард Исповедник, что спровоцировало борьбу за трон. Среди претендентов был и король Норвегии Харальд III Норвежский, которого Адам Бременский в своей хронике называет Громовой стрелой Севера. Харальд собрал по разным данным от 200 до 300 судов (скорее всего около 7 тысяч воинов) и отправился в Англию, где к нему примкнул изгнанный граф Нортумбрии Тостиг Годвинсон.

В Битве при Фулфорде (20 сентября 1066 года) Харальд разбил войска графа Мерсии Эдвина и нового графа Нортумбрии Моркара. В это время спешно коронованный Гарольд II Годвинсон, последний англосакс на английском престоле, готовился к нападению Вильгельма, герцога Нормандии. Услышав о том, что на его землю вторглись скандинавы, Гарольд спешно перегруппировал войска и совершил немыслимое по меркам своего времени – он прошёл почти 300 километров всего за четыре дня, поэтому застал норвежцев врасплох. Две армии сошлись 25 сентября у Стамфорд-Бриджа.

Отмечу, что точное место сражения неизвестно. Стамфорд-Бридж – это небольшая деревня в Йоркшире, на берегу реки Дервент. В хрониках упоминается некий деревянный мост, луг и возвышенность на восточном берегу. Есть упоминания о том, что где-то здесь в XVIII веке были обнаружены скелеты и предметы вооружения. Однако современные археологические изыскания ничего не дали. Мы даже не знаем, где находился мост.

Так или иначе, перед битвой к Харальду и Тостигу подъехал всадник. Он предложил Тостигу сменить сторону и когда тот спросил, что получит Харальд, всадник ответил: «Шесть футов земли или чуть больше, ведь он выше среднего человека». Думаю, смысл слов всадника понятен, он говорит о том, что Харальд будет убит и похоронен. Когда человек отъехал и вернулся к англосаксонскому войску, Харальд спросил, кто это такой. Тостиг ответил, что это был Гарольд Годвинсон, король Англии.

Мы не знаем, имел ли место этот эпизод в действительности. Скорее всего нет, потому что англосаксы застали норвежцев врасплох и время играло для них критическую роль. Вряд ли Годвинсон поехал бы навстречу с врагом, рискуя потерять тактическое преимущество. Согласно «Англосаксонским хроникам» и «Хроникам Генриха Хантингтона», когда норвежцы увидели приближающихся англосаксов, у них не оставалось времени подготовиться к схватке на восточном берегу. Им нужно было перегруппироваться, поэтому Харальд приказал отступить на западный берег через деревянный мост.

Англичане ринулись за врагом и имели все шансы настичь армию Харальда сразу за мостом. Однако, как утверждают хроники, один норвежец остался на мосту и преградил дорогу воинам английского короля. По некоторым сведениям, норвежец был вооружён датской секирой, традиционным двуручным топором скандинавов. Кстати, согласно археологическим данным, такими топорами могли быть вооружены лишь ветераны, приближённые короля, вроде хускарлов. Скандинавские правители нередко сами брали в руки это оружие (есть ряд погребений, в которых вожди похоронены вместе с датскими секирами).

Англичане сначала отнеслись к одинокому защитнику с изрядной долей скепсиса. Но когда он зарубил дюжину воинов, а сам не получил ни царапины, стало ясно, что это не обычный враг. Из хроник не вполне понятно, насколько узким был мост. Очевидно, достаточно узким, чтобы один человек мог успешно сдерживать целую армию, не позволяя ей использовать численное преимущество. Опустим вопрос о том, почему англичане не использовали луки и сулицы. Быть может, потому что одинокий воин стал для них вызовом и они хотели одолеть его в ближнем бою. Или же всё это не более, чем миф.

Так или иначе, норвежец убил 40 англичан и продержался достаточно, чтобы войска Харальда смогли перестроиться на западном берегу, сформировав скьялборг. Хроники утверждают, что воин пал не в честном бою. Сметливый английский воин проплыл под мостом на лодке и вонзил копьё в норвежца через щель в досках. После этого армия Гарольда перешла мост, развернулась фронтом к врагу и атаковала. Через несколько часов англичанам удалось прорвать стену щитов и они разделили скандинавов на несколько группировок. Сразу после этого Харальд был убит стрелой в горло, а потом погиб Тостиг.

Норвежцы получили шанс благодаря тому, что из Риккале, где они изначально высадились, прибыло небольшое подкрепление во главе с Эйстейном Орре. Эту контратаку хроники называют «Бурей Орре». Она на некоторое время отбросила англичан, но вскоре те снова перешли в наступление и разгромили норвежцев. Точных данных нет, но по приблизительным оценкам, изначально у Харальда и Тостига было порядка 9 тысяч воинов, затем пришёл Орре ещё с 3 тысячами. В итоге, из 12 тысяч норвежцев погибло 6-8 тысяч. Но у англичан потери были сопоставимы. Хотя тут стоит учесть, что у Гарольда изначально было больше людей – порядка 15 тысяч пехоты и 2 тысячи всадников. Потерял он около трети.

Битву при Стамфорд-Бридже называют закатом эпохи викингов. Гарольд отпустил выживших норвежцев в обмен на обещание не возвращаться в Англию. Они перезимовали на Оркнейских островах, а потом вернулись домой. Что касается короля Англии, ему даже не удалось порадоваться своей победе. Потому что через три дня в заливе Певенси высадился Вильгельм Завоеватель. А через три недели Гарольд пал в Битве при Гастингсе. Вильгельм сокрушил королевскую армию и начал завоевание Англии.

Я рассказал о Стамфорд-Бридже ради упоминания об одиноком норвежце, который сразил 40 англичан и подарил Харальду шанс на победу против армии, двукратно превосходившей его числом. Подчеркну – ни в одном источнике не упоминается, кем был тот воин. Но если предположить, что это не легенда, а исторический эпизод, пусть и приукрашенный, разве тот храбрец мог быть кем-то иным, кроме как берсерком? Или ульфхеднаром? Очевидно, это ветеран, умелый воин с отличным снаряжением. Доверенный короля Норвегии, возможно – его телохранитель. Последний берсерк…

P.S. Я многого не коснулся в этом разговоре. Как минимум, нужно ещё упомянуть йомсвикингов и культ корьёс. Однако речь идёт о колоссальном пласте информации, который даже в самом сжатом виде не уложить в один стрим. Так что, думаю, мы ещё вернёмся к этой теме. Конечно, если ваши лайки, репосты и комментарии скажут мне, что тема вам интересна.